94-летний украинец Владимир Набоков верил в дружбу с россиянами, пока они его не пытались убить

94-летний украинец Владимир Набоков верил в дружбу с россиянами, пока они его не пытались убить.

Владимир молча смотрит на разрушения российских захватчиков на могилах погибших украинских воинов. ”Не знаю, сохранились ли могилы моей жены и матери.”

94-летний украинец Владимир Набоков верил в дружбу с россиянами, пока они его не пытались убить.
Teksti: Журналистка: Пирьё Кемппинен – Фотограф: Миска Пуумала
Jaa artikkeliLähetä vinkki

Черепа с скрещенными костями на красных знаках опасности говорят о том, что близлежащий лес заминирован. Взрывчатку на черниговском кладбище ”Яцево” обезвредили, но инструкция указывает, что пока следует идти только по дорожкам. Даже и тогда вам нужно внимательно смотреть под ноги.

На ветру развеваются остатки расстрелянных пулеметами украинских флагов. Те, что сохранились невредимыми, еще больше подчеркивают огромность горечи. От часовни на кладбище остались одни развалины. Траурными венками из цветов покрыты могилы украинских героев, с которых снесены разбитые танками надгробия и памятники.

Даже фотографии умерших мирных жителей, увековеченные на могильных плитах, служили мишенями для вражеских снайперов. На некоторых фотографиях осталась только половина лица. На земле до сих пор валяются грязные коричневые гильзы.

94-летний Владимир Набоков неверя своим глазам, качает головой, и смотрит на мрачное зрелище.

” Вот так здесь русские развлекались и веселились.”

”Моя жена здесь”

Когда 24 февраля Россия вторглась в Украину, ее военное руководство верило в быстрое продвижение маршем своих подразделений с севера через белорусскую границу по дорогам в столицу Украины, город Киев. По дороге в Чернигов – родной город Владимира удивил врага своей обороной. Российские захватчики продвинулись в пригород, но не сумели захватить город и его жителей, несмотря на то, что обстреливали и держали его в осаде неделями.

Зрелище на Яцевском кладбище свидетельствует о том, что россияне также совершили варварский налет и на покойников.

От могил украинских героев, опираясь на палку, шагает Владимир. Он останавливается у серого надгробия матери, достает из него кусок камня от выстрела и кладет его в карман своих брюк.

Его мать пережила две мировые войны. Она не нашла спокойствия даже на месте своего последнего упокоения.

До кладбища Владимир проехал почти 1500 километров из Познани в Польше, где пять месяцев находился с родными, спасаясь от бомбардировок и ракетных обстрелов.

Война продолжается, но Владимир хотел вернуться домой.

”Моя жена здесь.”

Больше всего Владимир боится, что и могила его жены разрушена.

Еще несколько сотен метров и он будет рядом с могилой.

Могила матери Владимира, 1899 года рождения, повреждена выстрелами русских. ”Мне нужно много времени, чтобы привести в порядок могилы всех родных.” - говорит Владимир.

Могила матери Владимира, 1899 года рождения, повреждена выстрелами русских. ”Мне нужно много времени, чтобы привести в порядок могилы всех родных.” – говорит Владимир.

Было страшно, но к этому привыкаешь.”

Двумя днями ранее, в пять утра, Владимир выехал из Познани. Оттуда около 700 километров до пограничного пункта пропуска Корчова-Краковец, а от него почти еще сто километров до Львова. Нам нужно было туда приехать к началу комендантского часа.

Когда началась война, Чернигов оказался в самом ее разгаре.

Жители, оказавшиеся в осаде, остались без водоснабжения, света и отопления. Не хватало продовольствия и медикаментов. Многие прожили в своих подвалах больше месяца, спасаясь от постоянных обстрелов и бомбардировок россиян. В начале войны Чернигов был одним из наиболее пострадавших украинских городов по количеству потерь среди мирного населения. Только 4 марта из-за ракетных обстрелов жилого дома погибло 33 мирных жителя, 18 получили ранения.

В жилом доме, на шестом этаже которого жил Владимир, когда началось российское вторжение вместе со своей дочерью 62летней Татьяной Набоковой, не было бомбоубежища. Они даже не слышали воздушные тревоги, которых могло быть до десятка в день. От ударной волны защищали ленты на окнах.

На столе в гостиной лежала большая бумажная карта. Владимир и Татьяна наблюдали, где шли бои. А они приближались все ближе и ближе к ним.

Самыми опасными оказались длинные очереди в магазинах. Не было никакой гарантии того, что русские не будут обстреливать людей в очереди за хлебом.

”Конечно я боялся, но привык к этому. С этим можно было жить.” – говорит Владимир.

”Ну как можно вот так все оставить?”

Владимир и Татьяна страдали от холода, потому что не было света. Воду для питья и мытья приходилось носить на шестой этаж, а туалетом нельзя было пользоваться. И все же для Владимира более болезненным за войну выбором было покинуть родной город, где только три года назад похоронили его жену.

”Ну как можно вот так все оставить?”

Даже сам отъезд представлял большую опасность. Стоит ли остаться или быть решительным, рискнуть и уехать.

Россияне не разрешали открыть гуманитарный коридор, демилитаризованную зону, под защитой которой мирные жители смогли бы выйти из города. Единственным вариантом оставались несколько небольших дорог, неконтролируемых врагом. Украинские военные пропускали вдоль себя машины, когда бои хоть на миг затихали.

В конце концов Владимир уступил давлению своих родных.

Первая попытка выехать из Чернигова была сделана 8 марта. В фиат Добло поместились шесть человек – Владимир, Татьяна и водитель Михаил Борковский со своей семьей, а также двое кошек и собака. Они стояли в очереди, чтобы отправиться в поездку с огромным числом других машин. Температура была ниже нуля, но для двигателя нужно сохранить топливо.

Когда прошло шесть часов, от поездки пришлось отказаться. По словам военных, впереди были такие бои, что никто бы не выжил, попав туда.

На следующий день была следующая попытка. С десяток машин впереди смогли выехать, но затем полосу снова перекрыли из-за боевых действий.

Михаил Борковский вел машину, когда они спасались из Чернигова. ”Единственное, что я тогда думал: ”God, save me. Боже, спаси меня.”

Михаил Борковский вел машину, когда они спасались из Чернигова. ”Единственное, что я тогда думал: ”God, save me. Боже, спаси меня.”

Красным цветом обозначен мартовский маршрут, по которому Владимир спасался от российской агрессии из Чернигова в польский город Познань. Начертить точный маршрут невозможно, поскольку беженцы не всегда знали свое местонахождение. Через село Анисив проезд проходил по заминированному полю. Синим цветом обозначена обратная дорога Познань - Чернигов.

Красным цветом обозначен мартовский маршрут, по которому Владимир спасался от российской агрессии из Чернигова в польский город Познань. Начертить точный маршрут невозможно, поскольку беженцы не всегда знали свое местонахождение. Через село Анисив проезд проходил по заминированному полю. Синим цветом обозначена обратная дорога Познань – Чернигов.

По полю с минами в безопасное место

В третий раз, 14 марта, удалось выехать, но и тогда не все пошло не так, как хотели. Один из участков дороги перекрыли. Вернуться было невозможно, сзади усилилась стрельба и слышались взрывы.

Единственным выходом было ехать дальше по полю с минами.

Михаил вел свой Фиат вперед со скоростью менее 30 километров в час. Машины, которые вокруг взрывались и пылали, образовывали реальную и ужасную картину того, что может произойти в любой момент. Во время путешествия по полю с минами в 18 километров, пассажиры не сказали ни слова друг другу.

О чем вы думали тогда? Владимир пожимает плечами.

”Я мог только надеяться, что мы не попадем на мину.”

Им повезло.

В первый раз они остановились в Киеве, где немного отдохнули у друзей. В Тернополе для ночевки нашли для себя церковь, куда были завезены кровати для беженцев. Оттуда до границы оставалось всего пару сотен километров.

Менее чем через три дня после отъезда они добрались до Познани.

После двух недель Владимир впервые сказал, что хочет вернуться домой.

”Мне 94 года. А если я умру в Польше? Я прожил 64 счастливых года со своей женой и хочу, чтобы меня похоронили рядом с ней.”

Остановка на отдых в селе Олемпин, Польша. Владимир спешит. ”Мы едем домой.”

Остановка на отдых в селе Олемпин, Польша. Владимир спешит. ”Мы едем домой.”

Остановка на отдых в селе Олемпин, Польша. Владимир спешит. ”Мы едем домой.”

Остановка на отдых в селе Олемпин, Польша. Владимир спешит. ”Мы едем домой.”

”Чернигов – это мой дом и моя жизнь.”

Наконец-то на своей земле. Впервые мы услышали, как Владимир засмеялся, когда он открыл окно в машине после пограничного перехода Корчева-Краковец. Ему хотелось наполнить свои лёгкие воздухом родного дома, своей Украины.

Потребовалось время, чтобы Владимир осознал, что в Польше ему безопасно. В начале звуки самолета предвещали приближение угрозы, а каждый грохот бомбардировку. Когда ты привыкаешь к мирной жизни в Познани, ее однообразие начинает тебя утомлять. Родственники и уже готовую еду подавали.

”Мне не хватало своих повседневных дел, и даже каких-то очень сложных дел, которые заставляли бы меня идти вперед и продолжать жить.”

Он признавал хорошие условия, которых не было в Чернигове даже в мирное время. Уровень медицинских услуг в Познани также был лучше, чем в родном городе. Однако потребность вернуться домой с каждым днем становилась все более убедительной.

”Чернигов – это мой дом и моя жизнь. Там меня ждет жена.”

Только в Польше Владимир понял, сколько для него означает родина.

”Я никогда не думал, что я патриот и что так сильно люблю Украину. Не ожидал, что буду скучать по родине.”

По дороге домой пейзажи повторяли цвета украинского флага. Широкая степь через села была усеяна полями кукурузы и желтых подсолнечников, а на горизонте виднелось голубое небо.

Группа молодежи с рюкзаками на спинах могли быть подростками где угодно в маленьком селе. Во дворе магазина неторопливо разговаривали женщины. Несмотря на видимое спокойствие, Украина была и является объектом непрекращающейся российской агрессии.

Но украинцы не сдаются: It’s our land, we will not give you that, написано на английском языке на знаке обочины дороги.

Это наша родная земля, наша страна, и мы никогда никому ее не отдадим.

Владимир был госпитализирован 23 февраля из-за коронавируса. Когда он проснулся утром, началась война. Через пять дней он вернулся домой вопреки советам врачей. ”Моя дочь болела короной сама дома, боялась обстрелов и бомбежек, и никто не мог ей принести что-нибудь поесть”.

Владимир был госпитализирован 23 февраля из-за коронавируса. Когда он проснулся утром, началась война. Через пять дней он вернулся домой вопреки советам врачей. ”Моя дочь болела короной сама дома, боялась обстрелов и бомбежек, и никто не мог ей принести что-нибудь поесть”.

От братьев по оружию к врагам – Друга не только бросили, но и убили.

Несмотря на слухи Владимир не верил, что Россия начнет полномасштабную агрессию против Украины.

Владимир родился и провел детство в УССР, в селе Боровичи возле российско-белорусской границы. Семья отца была родом из России, после развода родителей отец переехал в Москву. Мать отправила туда Владимира на время, когда в Украине в 1932–1933 годах свирепствовал Голодомор – искусственно созданный голод, убивший миллионы людей.

Владимиру было 13 лет, когда Германия напала на Советский Союз во время Второй мировой войны в 1941 году. Когда немцы оккупировали его родное село, он несколько дней прятался в мутной речке в лесу.

”Даже и не думал о бегстве из страны.”

После окончания войны Владимир отслужил три обязательных года в рядах Советской Армии. Сослуживцами были парни из Украины, а также из других четырнадцати республик бывшего Советского Союза.

Теперь идея о братьях по оружию вызывает уныние и горечь. Российская агрессия показала, что парня не просто оставили, а убили, потому что он украинец. То, что они бок о бок служили в армии, уже не имеет никакого значения.

Начинаешь размышлять и об языковом вопросе.

Там, где родился Владимир, разговаривали на русском языке или смесью украинского и русского – суржиком. Официальным языком власти был русский. Владение русским свидетельствовало о социальном статусе. А украинский показывал, что человек происходит из села, где не было возможности учиться.

”В западном мире международным языком является английский. В Советском Союзе, в который входило пятнадцать республик, русский язык имел подобный статус.”

Владимир посещал начальную школу с украинским языком преподавания, где одним из предметов был и русский язык. Русским языком пользовались в армии, во время учебы на геологическом факультете в институте, а затем и на работе. Русский язык стал основным языком общения даже в свободное время. С двумя своими дочерьми Владимир тоже общался на русском.

Сейчас это вызывает разочарование.

”Во время войны с Россией мы говорим на русском. Такое ощущение, что это не правильно.”

Национальный цветок Украины связан с историей, распространившейся во время войны. ”Женщина предложила русскому солдату семечки подсолнечника и сказала положить их себе в карман. Когда солдат поинтересовался почему, женщина ответила, что так из твоего мертвого тела хоть что-нибудь хорошее вырастет.” - рассказал Владимир.

Национальный цветок Украины связан с историей, распространившейся во время войны. ”Женщина предложила русскому солдату семечки подсолнечника и сказала положить их себе в карман. Когда солдат поинтересовался почему, женщина ответила, что так из твоего мертвого тела хоть что-нибудь хорошее вырастет.” – рассказал Владимир.

Тот, кто виновен сомнений не вызывает

Владимир уклоняется от того, что он сейчас думает о россиянах.

Он родился в Украине, которая, по его мнению, имела хорошие отношения с соседней страной. Пошел в армию, учился вместе с русскими. Работая геологом в советском государственном институте, он путешествовал по стране и заводил дружбу с людьми из разных республик.

В детстве Владимир считал, что голод – это стихийное природное бедствие. Теперь он знает, что Сталин преследовал цель геноцида, отбирая зерно у украинцев.

”Первый раз я покинул Украину, чтобы остаться живым. Теперь я был в отъезде во второй раз, снова убежал, спасаясь от россиян и геноцида.”

Кто виноват в войне, начавшейся в феврале?

Путин. Нет никаких сомнений, что он. Он заставил россиян напасть на украинцев. Те, кто совершают ужасные вещи, не являются нормальными людьми. Я не могу поверить, что те, кого я считал своими друзьями, сделали бы такое.”

Он не сможет потребовать ответа.

”Никого из моих друзей уже нет в живых.”

Украина стала независимой после распада Советского Союза в 1991 году, когда Владимиру было 63 года. Однако для него общая история закончилась только в феврале, когда Россия напала на Украину.

Татьяна и Владимир купили цветы у ворот кладбища и надеялись положить их на места неповрежденных могил.

Татьяна и Владимир купили цветы у ворот кладбища и надеялись положить их на места неповрежденных могил.

Что еще ждет впереди?

Вдруг телефон зловеще завибрировал, и на карте приложения по воздушной тревоге красной стала Киевская область.

Это означало, что что-то летит в воздушном пространстве.

Когда власти выяснят, что это такое, цвет сменится оранжевым. Зеленый означает, что  опасности нет.

После Киева в Броварах мы впервые с близкого расстояния увидели реальность войны, дома без крыш, почерневшие под огнем и поврежденные осколками стены и дороги, по которым никто не ходит.

На балконе одного из разрушенных домов вывесили украинский флаг. И хотя дом еще пустует, он все еще принадлежит украинцам.

Большинство дорожных знаков прикрыты. Никаких знаков врагу не показывается.

Тучи из черного дыма поднимались вдали с другой стороны поля. Неужели Россия ударила так близко от нас?

Перед Черниговом мы увидели на обочине продавщиц лисичек с ведрами.

Владимир любит прогулки в лесу, любит собирать грибы, но сейчас это запрещено. В лес нельзя ходить, потому что там мины. Но все же для некоторых это единственный шанс попытаться заработать на жизнь.

Радость Владимира от приезда в Украину сменилась печалью и тревогой – что его ждет впереди?

Дома на книжной полке ждала фотография жены Виолетты. ”Она была такая красивая.” - говорит Владимир.

Дома на книжной полке ждала фотография жены Виолетты. ”Она была такая красивая.” – говорит Владимир.

Лицо Виолетты с нежной улыбкой  

На кладбище Яцево слышно, как раздаются выстрелы и Владимир вздрагивает.

Украинские военные проводят учения по стрельбе на другой стороне лесного массива.

Он подходит к могиле жены на опушке заминированного леса, на мгновение смотрит на нее, делает несколько шагов и поворачивается спиной.

Плечи дрожат.

А потом Владимир касается рукой надгробия.

Фотография жены неповредженная, а место ее покоя нетронуто.

Владимир и Виолетта познакомились и создали семью во Львове во время работы в государственном геологоразведочном институте. Львов был их родным городом четырнадцать лет, пока они не переехали в Чернигов.

В последний раз они были во Львове в сентябре 2019 года. После этого Виолетта заболела. У нее подозревали рак легких или туберкулез. Однако исследования не обнаружили ничего, чтобы указывало бы на эти болезни, и никакой другой причины от постоянного кашля и нарастающей слабости.

Виолетта умерла 26 декабря 2019 года, но причина смерти так и не была выяснена. 10 января 2020 сообщалось о заболевании Covid-19, которое, вероятно, распространилось в Китае с середины октября.

Виолетта с ее нежной улубкой увековечена на надгробии. С другой стороны надгробия выгравировано имя, фамилия и дата рождения Владимира год назад.

Владимир палкой сбивает заросли вокруг могилы, выросшей во время войны. Он сейчас спокоен. Он может тщательно убрать это место в течение последующих нескольких дней.

А теперь пришла пора возвращаться домой.

Владимир думает о том, что он собирается сделать первым делом, когда откроет свои двери своего дома.

”Если бы я был верующим, я бы перекрестился. Я не верующий, но, может быть, все равно перекрещусь.”

Наконец-то я приехал. Владимир касается надгробия жены Виолетты. Год назад на нем уже выгравировано имя, фамилия и дата рождения Владимира.

Наконец-то я приехал. Владимир касается надгробия жены Виолетты. Год назад на нем уже выгравировано имя, фамилия и дата рождения Владимира.

”И вот я уже дома, дома, дома!”

Чернигов – один из древнейших городов Украины. Первое упоминание о Чернигове датируется 907 годом.

Город известен своими историческими зданиями, некоторые из которых были построены еще во времена Киевской Руси. В то время Москва была просто небольшим княжеством и никаких сведений о русском государстве не было.

Когда Россия стала наносить ракетно-бомбовые удары по этому району, начиная с февраля, возникли опасения, что уникальный центр города будет полностью уничтожен.

Владимир молча смотрит на частично разрушенные многоквартирные дома, оставшиеся от знакомой аптеки столбы, сожженные машины вдоль улиц и свалку из металла и камней, которая меньше года назад была спортивным стадионом.

В Украину Владимир привез маленький саженец винограда, который получил от родственников в подарок на свой день рождения в марте в Познани. Он хочет посадить его в своем саду, куда несколько раз в неделю наведывался до войны. Он надеется, что россияне оставили нетронутыми лук, огурцы, фасоль и виноград.

В своем дворе Владимир смеется.

”Я уже дома, дома, дома!”

Лифт тоже работает.

”Но я забыл, где включить свет.”

На следующий день кто-то поставил во двор стул. Владимиру это знакомо. Когда еще была мирная жизнь, он сидел на нем и спорил с соседями.

Вододимир делает вино из винограда, выращенного в своем саду. В честь возвращения домой налил немного крепкого домашнего напитка.

Вододимир делает вино из винограда, выращенного в своем саду. В честь возвращения домой налил немного крепкого домашнего напитка.

Поездка из Познани, Польша, в Чернигов, Украина, была совершена на двух автомобилях на рубеже июля и августа. Вместе с Владимиром и Татьяной в поездке была внучка Владимира Ирэна, которая была переводчиком, водитель Михаил и его теща Ида, а также журналист и фотограф журнала Seura, которые отправились з ними в поездку из Варшавы.

Lue myös: 94-річний українець Володимир Набоков вірив у дружбу з росіянами, поки вони його не намагалися вбити

X